Раз уж abbasz поднял тему фортепианного исполнительства, считаю нужным продолжить.
Давно хотелось написать несколько строк об одном из любимых, открытых заново пианистов (еще одна страсть, по мимо камерных ансамблей), и, наконец, представилась такая возможность. Если в 19 в. еще можно было говорить, что (к примеру) Лист единственный пианист, то обозначить этим прилагательным кого нибудь сейчас не представляется возможным. Вкус вступает в свои права, и вкусов стало настолько больше и настолько больше их разнообразий, насколько больше стало пианистов по сравнению с временем минувшим.
Одним из интереснейших музыкантов, чье творчество, настолько оригинальное, необычное, неповторимое, для меня является имя необоснованно забытого пианиста и композитора, гордость пианистического искусства середины века.
Самуил Евгеньевич Фейнберг (1890-1962)
После многократных прослушиваний большого количества записей первоклассных пианистов прошлого, мне так и не удалось найти сочетание в одном человеке тонкости и глубины проникновения в сущность музыки, сокровенные ее тайны, беспредельную любовь к музыке, чистоту служения ей и незыблемым принципам настоящего искусства – верности красоте, ценностям жизни и огромной убедительности (необходимости) именно такой трактовки. В искусстве Фейнберга, к счастью, все это гармонично сочетается.
С первого же знакомства с записями пианиста, меня покорило, сразило наповал совершенство и своеобразие исполнения, прекрасный звук рояля, «оживление, материализация звука » и какое-то запредельное погружение в музыку, все это завораживает, создает атмосферу естественности, глубокой заинтересованности, вплоть до мельчайших деталей, при темпераментности, безупречном вкусе и способности «пламенеть в музыке». Необычайная смена динамики, соразмерность и стройность формы исполняемого произведения только подчеркивают его индивидуальность (сонаты Бетховена, сочинения Шумана и Скрябина). На начальном этапе становления Фейнберга как пианиста (намеренно не поднимаю вопросы его композиторского творчества – слишком большой объем информации и уложиться в одно сообщение не представляется возможным) современников настораживала чрезмерная экспрессивность игры, ее смелость и оригинальность. Прошло время, и выразительность, проникновенность, индивидуальность трактовок сочинений (несмотря на откровенную, необоснованную травлю 30х-40 г.) только еще больше доказали свою необходимость, правильность и жизнеспособность. Исполнительское искусство Фейнберга встречает горячее признание. Впервые исполняются сочинения Александрова, Прокофьева, Мясковского, Кршенека, Веберна, Шенберга и др. Молодой Шостакович в письме к Оборину в 1924 г. пишет: «Завтра в Малом зале дает концерт Фейнберг. Играет сонаты Прокофьева, Скрябина, сонату Фейнберга. Интересная программа. Кроме того, на мой взгляд, замечательный пианист. Все наши музыканты его ругают. У него одно огромное качество: звучит рояль. У него звучит даже Бетховен…»
Центральная линия творчества пианиста Фейнберга – музыка Баха. Изумительные по красоте интерпретации его сочинений одни из самых ярких примеров творческих откровений пианиста. Удивительная, всепобеждающая вера музыканта в силу, способность МУЗЫКИ творить чудеса, воистину не знает примеров. Еще на выпускном экзамене консерватории по Хорошо темперированному клавиру Баха, Фейнберг приготовил все 48 прелюдий и фуг наизусть! Случаев такой феноменальной памяти, до этого (и, наверное, нашего) времени, история знает мало (Таузиг играл их все, и мог транспонировать в любую тональность, кроме него Каун, и это, пожалуй, все).
В 1961 г. семидесятилетним музыкантом сделана запись ХТК Баха. Без преувелечения, это шедевр исполнительского мастерства. Здесь, и в изумительных собственных переложениях хоральных прелюдий, особенно в Концерте BWV 593 (по Вивальди) еще больше раскрываются импульсивные, своеобразные и высокохудожественные черты исполнительской интерпретации Фейнберга. Здесь генезис творчества пианиста – изумительное соединение аналитического ума и оригинальности, гибкость исполнительского «аппарата». Фейнберг никогда не смешивает голоса, не теряет темы, голосоведение безукоризненно, неповторимо. Не побоюсь этого слова, это самая выдающаяся интерпретация из известных мне. Несмотря на оригинальность и своеобразие трактовок таких знаковых исполнителей музыки Баха как Ландовская, Тьюрек, Гульд, и даже Рихтер – исполнение Фейнберга стоит обособленно. Это действительно исторически выдающееся исполнение, поражающее чувством колорита, прозрачностью звучания, поразительной убежденностью и оригинальностью исполнительских приемов.
Чистота служения музыке естественное состоянием пианиста. Никогда не было даже малейших уступок вкусу публики, это не было высокомерием или снобизмом. В этом, наверное, одна из причин его ограниченной популярности. Но здесь же и залог его неувядаемой свежести, возвышенности, выразительности и молодости. Когда исполнитель страстно убежден, что ответственность художника перед искусством, его творчество все преодолеет: скромность помножена на веру в себя, на силу человека, творит «беспощадный суд».